Рафаэль Хануман

Сегодняшнее время, глобализированное, технологичное, объединенное множеством средств, физических, аналоговых, вибрационных и социальных.

Откуда пришел этот мир, который вновь делится на две части; и почему он делится на две?

Многочисленные суда, всё большие по размеру, сверхзвуковые самолёты, ультраскоростные поезда, скользящие по магнитным рельсам.

Этот мир создаст новое искусство. Однако не будем забывать об искусстве прошлого, особенно о том, что было фундаментальным.

Анализировать искусство можно либо в момент его современности, так создается манифест, либо спустя время, так создается история искусства.

Поскольку мы находимся ни в одном, ни в другом положении, и художественные практики всё еще присутствуют в памяти, остаемся в контексте искусства потока.

С конца СССР до войны на Украине был период, когда мир рассматривался как единое целое, глобализированный, как мировая деревня.

Со стороны многих был приложен усилия, со стороны других не было возражений, для интеграции народов.

Потому что богатые объединялись с богатыми, а бедные, в своей нищете, объединялись с бедными.

И добрые объединялись с добрыми, а плохие с плохими. И так далее.

Удешевление транспорта и установление дальних маршрутов,

Технологии перевода и, наконец, карманные компьютеры, называемые смартфонами,

обеспечили поток. И если бы страны осознали, что теряют квалифицированную рабочую силу, поток был бы невозможен.

Однако в тот момент не понимали, что такое квалифицированная рабочая сила. Как, к сожалению, не понимают и сейчас.

Поток состоял из любопытных, эксцентричных, авантюристов, тех, кто не подходил, тех, кто не был "хорошим человеком",

а людей с дурной репутацией и плохой жизнью.

Художников, в конечном итоге. Подобно тому, как это происходило при переходе от феодализма к капиталистскому урбанизму. Искусство потока. Искусство, созданное в потоке.

Рабочая сила, переходившая из стороны в сторону, была рабочей силой идей. Западные фабрики остались, а идей не хватало.

Какое же значение имеют идеи? Идеи - это решения. Каждая промышленная деятельность сталкивается с проблемами и нуждается в решениях.

Откуда приходят решения? Они исходят из разума творческих людей. Они приходят от художников. От тех самых художников, которые ушли.

Уличные музыканты, уличные поэты, уличные художники и карикатуристы, уличные ремесленники, жонглеры и т.д.

И было так много творческих людей, которые ушли, что это представляло собой художественное движение.

Многие, потому что люди получили свободу объединяться по интересам.

Контекст позволял людям объединяться по интересам.

Некоторые, потому что имели смелость взять рюкзак на плечи и путешествовать.

Остальные объединились по интересам, потому что оказались ненужными. Те, кто остался позади.

Я, тот, кто сделал эту публикацию 15 лет назад, фотографии были сделаны на вечеринке, которая стала ключевой для изменения перспективы.

Первоначальный текст был посвящен искусству потока. Я назвал его *Panis et Circenses*, Хлеб и Цирк в смысле цирка, который создавал хлеб во время потока.

И я, находясь в потоке, в тот момент ещё не осознавал, насколько много людей думали так же.

Вдруг семья стала означать самых близких людей. А нация стала означать наиболее родственную культуру.

Никому больше не нужно было мириться с 60 людьми вокруг нас в маленьких городках 1980-х годов.

Это снова породило поляризованный мир. Теперь поток невозможен, потому что единомышленники уже вместе.

Невозможно симулировать близость. Многие пытались покинуть Бразилию и были вынуждены вернуться.

От Ближнего Востока (Иран) до Дальнего Востока (Китай), туда больше нельзя попасть.

Однако, если мы оценим страны, которые были технологически революционизированы, это были именно восточные страны.

И в значительной мере эти технологические революции поддерживались путешественниками потока начала 2000-х/2010-х годов.

Это были люди, родившиеся в 1980-е/1990-е годы, которые не следовали традициям. Если какая-то конвенция им не нравилась, они отправлялись жить иначе.

Но вернемся к искусству тех, кто был в потоке. Каждый, кто путешествовал, не имел финансовой поддержки.

Каждому приходилось решать вопрос о том, как себя поддерживать. И каждый был креативным.

Уличная деятельность, как и торговля, имела свои затраты.

Но искусство не стоило ничего.

Мне нужен был музыкальный инструмент.

Я сделал музыкальный инструмент. Я изобрел инструмент.

И таким же образом каждый справлялся как мог. Поэты, музыканты, уличные художники.

Я уехал из Блуменау. В тот момент я работал в текстильной промышленности и одновременно был художником.

И занимался другой деятельностью, которая сейчас утратила смысл, художественной фотографией.

С появлением смартфонов профессиональная камера утратила смысл.

Я выходил на улицы со своей профессиональной камерой, запечатлевая то, что казалось мне необычным. И я встретил живую серебряную статую.

Он красился напротив зеркальной витрины, и я попросил сфотографировать его. У меня больше нет тех фотографий.

Одним из событий в моих путешествиях было то, что я потерял много материалов предыдущих работ.

Но я много фотографировал эту группу на вечеринке и продвигал их искусство.

До тех пор, пока в один момент я уже стал частью группы.

Бразилец в группе иностранцев.

Меня пригласили на встречу в дом, который они арендовали.

Я заметил, что они были очень талантливы, но не оседали нигде.

И поэтому они делали болеро с бразильским акцентом, сальсу с аргентинским танго...

Ремесленники, которые смешивали работы различных культур коренных народов из разных стран, культурный микс.

И важно то, что они делали это хорошо. Все они прошли естественный отбор улиц самых разных мест.

Поэтому такие путешествия нельзя организовать на спонсорские или финансовые средства. Потому что не все имеют эту способность. Люди должны быть испытаны.

И те, кто были испытаны и прошли, смогли продвинуться далеко. Я, например, намеревался добраться до Индии.

Но не смог. Я оказался в Чили, хотя у меня был второй маршрут, который заключался в том, чтобы добраться до Кубы.

Я не смог и всё-таки вернулся. Посмотрим, смогу ли я отправиться снова.

Я хочу обсудить с более опытными путешественниками такую ситуацию.

Познакомиться с иностранцем и захотеть увидеть страну этого человека.

А когда приезжаешь в эту страну, понимаешь, что остальные соотечественники не имеют ничего общего с этим человеком.

Это происходит потому, что люди, которые много путешествуют, не похожи на какое-то место, у них нет акцента какого-то места.

Эта группа на фотографиях была такой. Потом я жил в окружении француженки, австралийца, двух немок, индийца,

корейца, двух китаянок, венесуэлки, пожилого американца и молодого русского. Никто из них не представлял стандартный тип своих стран. И я тоже.

Мой австралийский друг, который встречался с венесуэлкой в Чили, объяснил мне: те, кто много путешествуют, не принадлежат какому-то месту, они называются гражданами мира.

И в тот момент у меня было то, что мне подсказали на той вечеринке на фотографиях.

Чтобы путешествовать, нужно иметь открытый ум; страны – это целые миры.

Нужно научиться жить так, как будто находишься на другой планете. И поэтому, тем, кто нуждается в финансировании, трудно адаптироваться.

Нельзя жить вне утробы матери и поддерживать пуповину. Такие люди не смогли достичь успеха.

Но я указываю на ту группу как на очень важную для меня, потому что они задали мне этот стандарт.

В семье граждан мира они были моими братьями.